Вынужденный волею обстоятельств много странствовать по Европе, И.С. Тургенев стал своего рода посредником между русской культурой и европейской. Мопассан называл его гениальным романистом, изъездившим весь свет, знавшим всех великих людей своего века, прочитавшим все, что только в силах прочитать человек, и говорившим на всех языках Европы так же свободно, как на своем родном. Тургенев настойчиво пропагандировал русских писателей, уже ставших знаменитыми в России, но мало знакомых немецкой, английской, французской публике. Прежде всего, это относится к произведениям Л.Толстого, Островского, Гончарова, Писемского, которые он рекомендовал издателям, для которых находил переводчиков. Случалось, что гонорары за переводы платил из собственных средств. Опекал и поддерживал он и молодых, как ему казалось, подающих надежды литераторов. Будучи человеком деликатным и мягким, Тургенев не мог отказать в просьбе прочесть рукопись, пристроить её, написать отзыв. Он умел разглядеть «искру Божию» в других только потому, что имел её сам. Для материальной поддержки русской эмиграции Тургенев проводил литературно-музыкальные вечера, был учредителем первой в Париже русской библиотеки, одним из организаторов «Общества взаимного вспоможения и благотворительности русских художников в Париже», часть доходов которого шла через консульство в помощь русским подданным. Подвижническая популяризаторская и пропагандистская деятельность Тургенева теми же писателями воспринималась далеко не однозначно. Однако он считал её единственно правильной и во благо России. Не случайно в Париже его прозвали «послом русской интеллигенции». Много сделал Тургенев для знакомства России с европейскими авторами, в первую очередь – французскими: Э.Золя, Г.Флобером, Г.Мопассаном, А.Доде и другими. Выдающийся писатель, тонкий и восприимчивый человек, Тургенев прекрасно понимал условность разграничения культур по национальной принадлежности. Энциклопедически образованный, блестящий рассказчик, он производил на французских знакомых неизгладимое впечатление. Как писал Г. Джеймс, «в нем чувствовалось знание всего огромного разнообразия жизни, знание малодоступных другим явлений и ощущений, чувствовался горизонт, в котором терялся узкий горизонт Парижа, и эта широта знания и понимания выделяла его среди парижских литераторов»1. Большую часть времени живя за границей, Тургенев трезво оценивал степень своей известности во Франции, говорил, что книги плохо раскупаются, удивлялся, когда слышал, что его читают. Это касалось даже парижских коллег – писателей. В 1856 году в письме к С. Аксакову Тургенев довольно жестко охарактеризовал современное состояние французской литературы: «Я должен сознаться, что всё это крайне мелко, прозаично, пусто и бесталанно. Какая-то безжизненная суетливость, вычурность или плоскость бессилия, крайнее непонимание всего не французского; отсутствие всякой веры, всякого убеждения, даже художнического убеждения — вот что встречается вам, куда ни оглянитесь»2. В 1874 году Тургенев, Э. Гонкур, Г. Флобер, Э. Золя, и А. Доде создают кружок «пяти освистанных литераторов» и ежемесячно собираются на совместные обеды. Здесь, по воспоминаниям многочисленных очевидцев, Тургенев блистал эрудиций, «величайшим очарованием и занимательностью устных рассказов и бесед». Он приносил на собрания книги Пушкина, Суинберна, Гете, легко переходил с одного языка на другой, объясняя тонкости и красоты чужих культур; часто рассказывал о России, ломая устоявшиеся стереотипы и представления о загадочной русской душе и дремучем русском мужике; затрагивал разнообразные вопросы литературной и общественно-политической жизни. Тургеневу особенно нравилось обсуждать, как сейчас бы сказали, различия менталитетов, особенности психологического и нравственного склада русских и французов, тем более, что наблюдения писателя и его личная жизнь давали богатый к тому материал. Н. Берг вспоминал, что на вопрос, доволен ли он парижской жизнью и не скучает ли по родине, Тургенев сказал: «Русскому нельзя не скучать по России, куда бы он ни приехал. Другой России для русского нигде не найдется. Россия – русские – это нечто совсем особенное. Потому нас никто надлежащим образом не понимает; в особенности не способны на это французы. Я живу здесь в кругу высшей интеллигенции. Но эта интеллигенция ничего не видит дальше своего носу. Она не понимает хорошего и гениального других наций. Гений Англии, Германии, Италии – для французов почти не существует"
Comments