Великая Отечественная война оставила неизгладимый след в истории и нашла свое отражение, как в отечественной, так и в зарубежной литературе. Но блокада Ленинграда навсегда останется отдельной главой, главой о непокоренном народе, о несломленном духе и о вере, что Война когда-нибудь закончится победой.
Об ужасах, творившихся в городе с в 8 сентября 1941 по 27 января 1944 года, можно узнать из сухих выдержек историков, но полную картину способны дать только произведения отечественных писателей, многие из которых на себе испытали все невзгоды и лишения блокадного Ленинграда. «Седьмая симфония» Тамары Цинберг, «Блокадные новеллы» Олега Шестинского, «Дорога жизни» Арифа Сапарова и, конечно, «Дневные звезды» Ольги Берргольц – вот лишь те из многих произведений, которые со всей смелостью можно назвать «летописью блокадного Ленинграда», наполненную историями отдельных людей, трагедиями в конкретных семьях и подвигами хрупких женщин и детей.
Ольга Берггольц, великая русская поэтесса и прозаик, на себе пережила все ужасы блокады. Ее второй супруг литературовед Николай Молчанов скончался от голода 29 января 1942 года, а отца в марте того же года выслали из Ленинграда за отказ стать осведомителем. Несмотря на это, Ольга Берггольц находила в себе силы не только поддерживать себя, но и вдохновлять ленинградцев, почти ежедневно вселяя в них мужество в своих радиопередачах. «Я обдумывала свои передачи, и я знала, о чем они будут: о сегодняшнем дне Лениграда, о себе, как одной из ленинградок, о том, что было главного с нами за эти месяцы войны, о том, что мы, голодные, теряющие самых близких людей, сами умирающие, мы любим жизнь и поэтому обязательно победим», - рассказывала поэтесса после войны.
Что касается ее чувств и переживаний, то они нашли отражение в автобиографической повести «Дневные звезды», которую сама Ольга Берггольц называла той Главной книгой, о которой мечтает каждый писатель.
«С чувством спокойной твердости пошла обратно в город. Я была также слаба, но я знала, что должна идти, жить и работать», - писала она о своей работе на радио. А представление о том, с каким голодом приходилось сталкиваться жителям блокадного Ленинграда, можно узнать по этим нескольким строчкам повести: «На Кузнечном землю продают. Когда склады горели, оказывается, масса расплавленного сахара в землю ушло. Первый метр - сто рублей стакан, второй - пятьдесят. Разводят водой, процеживают и пьют», - писала Берггольц. Но самыми знаменитыми ее словами является последняя строчка из стихотворения, написанного в 1959 году для мемориальной стелы на Пискаревском кладбище Ленинграда: «Никто не забыт и ничто не забыто». Как заявил президент Татарстана Рустам Минниханов, эти слова «являются для нас незыблемым нравственным законом, мерилом всего нашего общественного бытия».
Писательница Людмила Никольская в 1941 году закончила школу. Ее выпускной состоялся 21 июня, а на следующий день началась Война, с первых дней которой Ленинград подвергался массированным бомбардировкам. Несмотря на это, Никольская решила остаться в городе и поступила в мединститут, а во время блокады ее зачислили в противопожарный полк обороны, бойцы которого были закреплены за семьями, чьи родители работали на заводе, а дети находились дома. На попечение писательницы было 14 семей. После войны она вспоминала: «Среди прочих посещала я одну семью, в которой было трое детей: старший мальчишка лет одиннадцати и две девочки помладше. Прихожу как-то, смотрю – всего два ребенка. Спрашиваю, а где Саша? Девочка и отвечает, что съели они сестренку».
Одни из самых тяжелых месяцев блокады пришлись на зиму 1941-42 годов. Именно это время описывает Людмила Никольская в повести «Должна остаться живой». «В ленинградских дворах тихо. Давно не слышно ребячьей возни, шума и криков. Дворы опустели. Кто эвакуировался ещё в начале войны, а кого уже унесла смерть. Оставшиеся невылазно сидят в своих холодных промозглых квартирах и боятся голодной смерти. А бывает смерть понятной и справедливой?», - задается автор вопросом, на который, впрочем, во время Великой Отечественной войны не было ответа, нет его и сейчас, и вряд ли он когда-нибудь найдется.
Однако, несмотря на весь трагизм повести, она все же наполнена светлым оптимизмом и надеждой, что Война когда-нибудь закончится: «Война идёт шестой месяц. Целую вечность. Всё резко разграничилось. До войны. В войну. Словно две жизни. Та промчалась, а эта длится целую вечность. Хочется плакать или замереть на месте и ждать, когда она кончится. Ведь должна же война кончиться?» - именно эта мысль поддерживала силы в жителях блокадного Ленинграда, ведь даже в самые ужасные времена надежда – последнее, что покидает человека. Надежда на мирное небо над головой, надежда на возвращение с фронта отцов, братьев и сыновей…
Надеждой в светлое будущее жил и Александр Крестинский – русский писатель и поэт, переживший блокаду в подростковом возрасте. Надежда не покидала писателя даже после смерти отца и, возможно, помогла ему выжить в это нелегкое время. В рассказах из цикла «Мальчики из блокады» Крестинский рассказывает о том времени глазами детей, которых Война лишила самого главного – детства.
«Он стащил с плеча вещевой мешок, стал развязывать.
- Возьмите... Это конина.
Кроня протянул маме длинный сверток.
- Кронечка, да что это вы!.. Да вам самим пригодится... - Мама вдруг перешла на "вы". - Зачем же вы так... Возьмите обратно.
Мама говорила торопливым шепотом, она задыхалась от волнения, от радости, от того, что держит в руках чудо, волшебство, мясо! И, говоря эти жалкие, подобострастные, неискренние слова, она все крепче прижимала к груди газетный сверток, а я цепко схватывал глазами каждое ее движение и обмирал при каждом ее слове, и веря и не веря, что она может отдать, вернуть, а Кроня может положить сверток обратно в мешок и унести. Это дико, нелепо, но это правда: я обрадовался, когда Кроня ушел», - описывает Крестинский мысли героя рассказа «Довоенные мои игры», который сам не верит насколько циничным сделал его голод, что тот хочет, чтобы Кроня - его близкий друг - быстрее ушел, оставив принесенный кусок мяса.
Холод и голод оставались верными спутниками ленинградцев до самых последних дней блокады, и если с первым можно было справиться, отправляя в печи книги и домашнюю утварь, то последний не покидал их никогда. Но не так страшен голод, как то, что он делает с людьми. Тем не менее, жители блокадного Ленинграда отстояли город и не сдали его врагу, несмотря на все невзгоды и лишения. Память об их подвиге будет храниться веками, и слова Берггольц «Никто не забыт и ничто не забыто» никогда не потеряют своей актуальности.
Comments